Журнал «Ваш Досуг», 1999 г.
Светлана Гудёж
ФЕЕРИЧЕСКИЙ МИР НОЧНОГО МОТЫЛЬКА
(Малоизвестные подробности из жизни Александра Абрахимова)
Свой путь в большую журналистику Александр Абрахимов начал со скандального материала о дедовщине в армии. И хотя статья наделала много шума, автор понял, что испытывает глубокое отвращение к журналистским расследованиям, криминалу и политике и что его призвание – создание феерического мира новостей с позитивным настроем. И он не ошибся. Его голос с первых слов узнают обе столицы, а во время эфира «Студии 15» даже любители «унца-унца» переключаются на «Радио «Максимум» с других частот.
— Кто ты в большей степени для слушателя: журналист, ведущий Радио «Максимум» или приятный голос в радиоприемнике?
— Я сам пытаюсь это определить. Многие считают новостями только серьезную информацию. Я же называю свои новости “soft-news”, а свой жанр – информационная клоунада. А клоун может и рассмешит, и заставить заплакать. Кто я – слушатель определяет сам, но если 7,5 лет мои новости слушает, значит ему нравится… Радиопередачи должны быть интересными, в какой бы момент ни включили приемник: играет ли музыка или в эфире выпуск новостей.
— По какому критерию ты отбираешь информацию?
— Новости летают в воздухе, главное — уметь их вовремя поймать: в течение минуты интуитивно выловить из ста новостей одну. И вот профессиональное наблюдение: если информация тебе интересна, ты никогда не оговоришься в эфире, если нет – прочитаешь ее заранее 25 раз и все равно запнешься.
— Как ты сделал эфир своей жизнью?
— До «Максимума» у меня было два этапа, связанных с радио. Первый, когда в пятом классе я прочел книжку Анатолия Алексина «Говорит седьмой этаж»: в ней школьники открыли радиостанцию, вещавшую на их дом. Мне так понравилась эта идея, что я хотел сделать подобное в своей школе. А второй этап, когда я служил в армии и был «звездой» гарнизонного вещания. Это происходило во времена перестройки. Я выходил в эфир с новостями, замполит хватался за голову, прибегал и выдергивал все шнуры: Абрахимов рассказывал не только о том, что завезли в гарнизонный магазин, но и о переменах в стране.
— Ты хотел стать радиоведущим или помогла счастливая звезда?
— Это была случайность. На «Максимум» в гости меня позвал знакомый, причем никаких предложений о работе не было. Случайно я ехал в одном вагоне с Юлей Бордовских. Случайно стал секретарем на телефоне на радио «Максимум». А через месяц начал делать репортажи и первый раз вышел в эфир.
— Страшно было?
— Конечно. Я учился на журфаке, и в тот день мне надо было сдавать экзамен по философии. Я сдал его на пятерку, и преподаватель ехидно сказала мне: «Очень жаль, Абрахимов, что вы не посещаете мои лекции. Из вас мог бы получиться неплохой философ». И я помчался на эфир, который мы провели с Таней Бочаровой. А потом пошло-поехало.
— «Эфирный» Абрахимов сильно отличается от Абрахимова в жизни?
— Другого Абрахимова нельзя увидеть в Москве. Здесь я всегда сохраняю свою маску и не думаю, что ее надо снимать. А «неэфирный» Абрахимов сидит где-нибудь на Ямайке, пытается залезть на серф, падает с него, в одиночестве о чем-то думает, страдает, предается страстным и чувственным мечтаниям…
— Существует ли что-нибудь, что может вывести тебя из равновесия в эфире?
— Нет, я стараюсь не выдавать своего внутреннего настроения. Это уже профессиональное. Даже, когда болею, в эфире ничего нельзя заметить: когда я сажусь в крсло в эфирной студии, мой голос звучит как обычно.
— А казусы случаются?
— Случаются. У нас есть компьютер, в который забиты материалы по рубрикам. Совсем недавно я вел шестичасовой выпуск новостей и рассказывал о московском фестивале тенниса. У фестиваля свои проблемы, и я делаю подводку: «президент фестиваля тенниса Ольга Иванова о наболевшем…». И вдруг Ольга Иванова сообщает миллионам слушателей: «Лежу я со своим парнем в постели. А в соседнем бунгало парочка – ему лет шестьдесят, а ей – тридцать – ворочаются, охают хрюкают…» Меня душит смех, я понимаю, что «врубили» другой материал: хит-парад эротических переживаний и сексуальных подвигов. На такой случай у меня всегда есть в запасе слова: «Это – радио «Максимум» – живое радио».
— Если бы ты не стал ведущим «Максимума», то чем бы ты занялся?
— Я с ужасом думаю, что со мной было бы в этом случае, и не могу себе представить. Думаю, что сейчас работаю по специальности.
— В конце тысячелетия очень модно делать собственные телевизионные проекты. Ты думал об «Абрахимове на экране»?
— Телевидение — очень опасная вещь, и пока в телеэфире царит хаос, я там не появлюсь – слишком много лишних людей на экране, а просто «говорящей головой» быть неинтересно. На телевидение нужно приходить со свей командой. На радио «Максимум» у меня есть команда, на которую я стопроцентно могу положиться.
— Многие мечтают работать в эфире радио «Максимум». Что бы ты им посоветовал?
— Прежде, чем отправлять резюме на радио «Максимум», еще раз спросите себя, чем это является для вас, игрой или работой. Игра заканчивается через десять дней, так как мало кто знает, каких колоссальных усилий требует радиоэфир.
— Когда ты приходишь домой после титанического труда, тебя ждут какие-нибудь любимые существа?
— Нет, как это ни странно, меня ждут Татьяна Миткова, Михаил Осокин и выпуски новостей. Даже в субботу и воскресенья я включаю телевизор и смотрю новости, потому что моя работа – часть моей жизни. Я не готов к тому, чтобы меня кто-то ждал дома, готовил ужин… Меня это пока не устраивает, мне нравится быть предоставленным самому себе. Наверное, потому что я – самодостаточный человек.
— Ты всегда сидишь дома один?
— Разумеется, нет. К вечеру собираются друзья, гости, и часов до пяти утра мы тусуемся. Я называю себя «ночным мотыльком». На рассвете я ложусь спать, а в полдень включаю телевизор, и опять начинаются новости. К часу дня я лечу в студию, как безумный, чтобы не опоздать на эфир.
— Какими качествами должен обладать человек, чтобы стать твоим другом?
— Теми же, что и я сам. Я люблю самодостаточных людей, которые не плачутся и денег не занимают. Если кому-то очень нужно, я даю взаймы, но сам не буру никогда. Мне очень импонируют активные люди с максимальной энергетикой, с «чертенком» внутри, которые в один прекрасный день могут ошалеть и совершить необдуманный поступок. Что касается друзей, то у меня много друзей категории «С», есть друзья категории «В», совсем мало – категории «А». Эти категории я четко определяю, и каждый знает, что надо сделать, чтобы попасть в ту или иную категорию. Друзья могут переходить из «С» в «В», из «В» в «А»…
— А из «А» в «С»?
— К счастью, пока такого не было.
— Журналисты, как правило, отличаются изрядной долей цинизма. Для тебя есть что-то святое?
— Это два человека, к которым я всегда отношусь с почтением: папа и мама. Обо всем другом я могу спорить: о честности, совести, дружбе, религии…
— Какие заповеди ты нарушаешь?
— Я никогда не повторяю десять заповедей, чтобы их запомнить, мне кажется, что я живу правильно. Но в спорных случаях срабатывает интуиция, и я говорю себе: «Не сметь!». Этот внутренний голос и есть моя заповедь.
— Ты суеверный человек?
— Я верю в приметы и сны, люблю их расшифровывать. У меня очень развито шестое чувство, я всегда полагаюсь на него и советую это делать моим слушателям.
— Ты получаешь необычные послания от поклонников?
— Иногда. В основном это письма и открытки. Я их храню и даже порой звоню, когда в письме оставляют телефон. На «Максимум» и подарки приносят – то кастрюльку с пирогами, то к новому году пельменей наварят. Сейчас в жару воду презентуют. Видишь, бутылка стоит с надписью: «Саша, будь премьерным человеком!».
— В любви объясняются?
— Однажды я получил письмо от незнакомой девушки. Она предложила приехать к ней домой, познакомиться и быстренько оформить брак: мол, мама и бабушка согласны, я им очень нравлюсь Мне больше нравится фактор доверия, например, когда десятиклассник в письме просит подсказать ему правильную дорогу в жизни. Раз есть доверия, значит не зря я выхожу в эфир.
— Ты чувствуешь себя звездой?
— Я не звезда, я журналист: не моя задача заигрывать с поклонниками, сидеть в VIP-зонах – это удел звезд шоу-бизнеса. Я всегда разделял эти два понятия, и, когда коллеги их путают, они перестают быть моими коллегами. Смокинги – приоритет звезд, а мы делаем новости с колес и появляемся без смокингов.
— Тебя больше знают «ушами», чем глазами. Тебе приходится слышать догадки о собственной внешности?
— Да, особенно в Питере. Для большинства людей я почему-то слишком взрослый – в костюме и при галстуке, всегда с прической на пробор. Меня не устраивает такой имидж МИДовского работника . Мне больше нравится, когда меня представляют добряком с открытым лицом и улыбкой. Я такой и есть.
— Музыка связана для тебя с профессиональной деятельностью?
— Хотя я работаю на Максимуме», я обыкновенный потребитель музыки и у меня единственный критерий её оценки: если душа и тело откликаются, значит, нравится.
— А прочие искусства тебе не чужды?
— Очень люблю кино, причем совершенно разное, но вот комедии действуют на меня как аспирин. Обожаю балет и народные танцы, когда-то был поклонником ансамбля Игоря Моисеева. Да и сам десять лет занимался балетом на льду.
— Ходят слухи о твоей коллекции театральных программок и посадочных талонов. В ней есть интересные пополнения?
— Самое последнее – билет из «Фридрих-штадт-палас» в восточном Берлине, а что касается посадочных талонов, то в последнее время я не встречал никаких экзотических авиакомпаний.
— В августе нам пророчат конец света. Если бы тебе сказали: «Саша! Завтра конец света!», как бы ты провел последний день?
— Эту ситуацию я репетировал не раз. Друзья говорят, когда видят меня в очень веселом настроении: «Ну, Абрахимов, ты ошалел, гуляешь, будто конец света». Может быть, это мой стиль жизни: каждый день как последний?